• • • • • • •
—
Франс Халс (Frans Hals)

Франс Халс (Frans Hals, 1581/85, Антверпен — 1666, Харлем) - голландский живописец, один из величайших портретис­тов XVII века и зачинателей национальной школы. Родился в Южных Нидерландах в семье ремесленника голландского происхождения. В 1591 году родители Xалса вернулись на родину и обосновались в Харлеме, с которым была связана вся дальнейшая жизнь художника. Здесь он учился в мастер­ской К. ван Мандера, а в 1610 году стал членом гильдии св. Луки. Биографические данные о Xалсе крайне скудны. Извест­но, что он лишь несколько раз покидал Харлем, совершив кратковременные поездки в Антверпен (1616) и Амстер­дам (середина 1630-х); был дважды женат и имел двена­дцать детей; вел богемную жизнь, был тесно связан с миром театра, в 1618 году став членом камеры редерейков (актеров-любителей). Создав за более чем полувековую творческую жизнь грандиозную галерею образов современников — от безымянных бродяг до сильных мира сего, Xалс пережил свою славу и умер в харлемском приюте для бедных.
  Начало творческого пути Xалса остается неизвестным. Са­мые ранние из его дошедших до нас работ — «Портрет Я. Заффиуса» (Харлем, Музей Франса Халса) и «Портрет мужчины с черепом» (Бирмингем, Барберовский институт искусств) — относятся к первой половине 1610-х годов, когда ему было уже за тридцать. В них еще сохраняется некото­рая напряженность, присущая нидерландским портретам конца XVI века, от которой художник полностью избавляет­ся в следующих по времени работах, датированных 1616-м годом. Это, прежде всего «Банкет офицеров стрелковой роты св. Георгия» (Харлем, Музей Франса Халса) — монументаль­ное полотно, в котором Xалс выступает уже полностью сло­жившимся, самобытным мастером, смело нарушающим бытовавшую в Харлеме традицию группового портрета. Сочетание сидящих и стоящих фигур, разнообразие поз и жестов создают впечатление естественности и непри­нужденного общения, а царящий в картине дух бодрости и оптимизма отражает атмосферу жизни молодой Гол­ландской республики, которая совсем недавно завоевала независимость от испанской короны. Полотно Xалса явилось новым словом в жанре группового портрета, который стал одним из важных направлений его деятельности. Еще большей композиционной свободы и подвижности ху­дожник достигает в групповых портретах офицеров стрел­ковой роты св. Адриана (1624) и св. Георгия (1627, оба — Харлем, Музей Франса Халса). Он создает впечатление как бы случайно схваченного мгновения дружеской пирушки. В объединенных действием стрелках нет ни нарочитого позирования, ни скованности. Вместе с тем жанровость не мешает Xалсу тонко решить собственно портретную задачу: создать яркие индивидуальные образы, каждый из кото­рых подан крупным планом. Перед нами действительно коллектив равноправных людей, связанных узами товари­щества и гражданской солидарности, общими воспомина­ниями о славном боевом прошлом и гордостью за свою родину. Смелое, размашистое письмо, сочная красочная гамма, в которой черные пятна костюмов сочетаются с яркими всплесками голубого, золотисто-желтого, красно­го, повышают жизнеутверждающий тонус произведений.
   Особенности мировосприятия и творческого метода раннего Xалса нашли яркое выражение в так называемых жанровых портретах — особом типе острохарактерных полуфигурных изображений, который культивировался им в 1620-х — начале 1630-х годов. Это и подвыпивший офицер с бокалом в руке, словно приглашающий зрителя разде­лить его веселье («Веселый пьяница», Амстердам, Рейксмузеум), и обаятельная, лукавая простолюдинка, этакая «голландская Кармен» («Цыганочка», ок. 1628-1630, Па­риж, Лувр), и «харлемская ведьма», содержательница мат­росского кабака («Малле Баббе», ок. 1629-1630, Берлин, Государственные собрания), и некрасивый подросток с корзиной за плечами, прячущий озябшие руки в складках широкой, явно с чужого плеча одежды («Мальчик-рыбак», Антверпен, Королевский музей изящных искусств) и др. Эти образы демонстрируют уникальную способность гол­ландского мастера схватывать индивидуальную неповто­римость каждой модели, выраженную в физическом облике, мимике, жесте, манере держаться. Все это выявляется в потоке жизни, в мгновенных ситуациях, которые подра­зумеваются в картинах. Герои Xалса раскрываются в общении с другими людьми; часто они обращаются прямо к зрителю. Некоторые из образов навеяны ярмарочными представле­ниями и постановками редерейков, например «Шут с лют­ней» (Париж, Лувр); «Мулат» (Лейпциг, Музей изобрази­тельных искусств); «Юнкер Рамп» (1623, Нью-Йорк, Музей Метрополитен). В картинах этой группы проявляется глу­бокий демократизм Xалса, он прославляет вольную жизнь на театральных подмостках, на ярмарке, в таверне, любуется бесшабашной удалью своих героев, их непосредственнос­тью и полной раскованностью. Более всего он ценит в чело­веке естественность. Не случайно героями многих его про­изведений тех лет были дети, в изображении которых он показал себя непревзойденным мастером («Смеющийся мальчик», Гаага, Маурицхёйс). Улыбки и смех не сходили с картин Франса Xалса. Кипучее биение жизни, в котором заключается особое обаяние его образов 1620-х — 1630-х годов, находило вы­ражение и в необычной для голландской школы импуль­сивной манере письма, и в открытой композиции, выплес­кивающей на зрителя мощный заряд энергии.
   В 1620—1630-е годы — период своей наибольшей популяр­ности — Xалс выполнял и большое число индивидуальных заказов, создавая портреты разного типа: одиночные, пар­ные, семейные; на нейтральном фоне, в интерьере, в пей­заже; погрудные и в полный рост. К числу самых ярких произведений мастера относятся «Смеющийся кавалер» (1624, Лондон, Галерея Уоллес); «Портрет И. Массы и его жены Б. ван дер Лан» (ок. 1622, Амстердам, Рейксмузеум); парные портреты амстердамского бургомистра Николаса Хасселара и его жены (1630-1632, Амстердам, Рейксмузе­ум); «Портрет Питера ван дер Брука» (1633, Лондон, Наци­ональная галерея); два портрета харлемского купца Виллема Хейтхейзена (ок. 1625, Мюнхен, Старая пинакотека, и 1637-1639, Брюссель, Королевский музей изящных ис­кусств). Два последних показывают, сколь по-разному мог воспринимать Xалс одну и ту же модель в зависимости от ее внутреннего состояния и назначения портрета: парадного, рассчитанного на публику, — в первом случае и камерно­го, интимного, предназначенного для узкого круга близ­ких людей, — во втором.
 В конце 1630-х годов в мироощущении Xалса происходят глубо­кие изменения: раньше других он чутко уловил перемены в общественном климате страны. Из его картин почти ис­чезают улыбки и смех. Резким контрастом офицерским групповым портретам смотрится «Портрет регентов гос­питаля св. Елизаветы» (1641, Харлем, Музей Франса Халса) с его статичной фризообразной композицией. С ис­ключительной силой вылеплены головы и руки персо­нажей, но в их позах нет былой непринужденности и энергичности. Xалс больше не пишет людей из народа, а в его заказных портретах все явственнее звучит критическая нота. С беспощадной иронией написан образ молодого президента судебной палаты Яспера Схаде ван Веструма, известного своими непомерными тратами на наряды (ок. 1645, Прага, Национальная галерея). Страшной мегерой предстает перед зрителем пожилая бюргерша, сидящая в традиционной позе домовитой хозяйки и скромницы («Женский портрет», 1640, Гент, Музей изящных ис­кусств). Иногда, как, например, в «Портрете Класа Дуйста» (Нью-Йорк, Музей Метрополитен), острота характе­ристики граничит с гротеском. Положительные образы редки в позднем творчестве Xалса; это в основном люди науки и искусства («Портрет Иоханнеса Хорнбека», 1645, Брюс­сель, Королевский музей изящных искусств; «Портрет Яна Асселейна», 1652-1654, Будапешт, Музей изобразитель­ных искусств). Держась спокойно и с достоинством, они охраняют свой внутренний мир от посягательств извне. Многим героям позднего Xалса свойственна некая внутрен­няя ущербность, и они как будто неуютно чувствуют себя под взглядом художника, виновато улыбаясь («Портрет мужчины в широкополой шляпе», Кассель, Картинная га­лерея) или пытаясь принять независимый вид («Портрет В. Круса», Мюнхен, Старая пинакотека). За внешней бра­вадой, презрительными взглядами, язвительными усмеш­ками некоторых персонажей скрываются разочарован­ность, скепсис, горечь («Портрет мужчины со шляпой в руке», ок. 1652, Нью-Йорк, Музей Метрополитен; «Муж­ской портрет», ок. 1660, Санкт-Петербург, Государствен­ный Эрмитаж). Два последних портрета принадлежат к числу самых сильных произведений Xалса, к наиболее ярким образцам его поздней манеры, которая поражает своей экспрессивнос­тью. Художник обычно писал по слегка загрунтованному холсту в технике alia prima, без предварительного рисунка, кистью одновременно очерчивая форму, лепя ее рельеф, передавая цвет и фактуру. В красочной поверхности кар­тин запечатлелся сам процесс работы мастера, ритм дви­жений его руки. Начиная с 1640-х годов палитра Xалса становится все более строгой. Черный, белый, телесный, коричнева­тый или темно-оливковый лишь изредка оживляются не­большими пятнышками красного, розового, фиолетового. Из этой ограниченной гаммы художник извлекает порази­тельные эффекты, воспринимая цвет во множестве града­ций, во взаимодействии со светом и воздухом. Предель­ной живописной выразительности и психологической силы старый Xалс достигает в своих последних работах — групповых портретах попечителей и попечительниц харлемской богадельни (оба — 1664, Харлем, Музей Франса Халса), создав безжалостные и одновременно трагические образы людей физически изношенных и внутренне опус­тошенных, как будто оцепеневших перед лицом надвига­ющейся смерти.
  Творчество Xалса сыграло важнейшую роль в истории гол­ландской школы, особенно на раннем этапе, когда мастер­ская живописца в Харлеме была средоточием передовых ху­дожественных идей и способствовала развитию не только портрета, но и бытового жанра, пейзажа, натюрморта в их новых национальных формах. Среди многочисленных уче­ников Франса Xалса были А. Браувер, А. ван Остаде, П. Кодде, Д. Халс, а также сыновья художника Франс Младший, Клас, Хармен и Иоханнес. Смелые живописные новации Xалса, опережав­шие эпоху, послужили бесценными уроками для Э. Мане, В. Ван Гога и других мастеров второй половины XIX века.
e-mail: info@dpholding.ru      : (967) 105-68-67