• • • • • • •
—
Том IV. Императорская охота на Руси. Конец XVIII и XIX век.

Кутепов Н.И. Императорская охота на Руси. Конец XVIII и XIX век. Исторический очерк Ник. Кутепова. Том IV. Издание иллюстрировано художниками: А.Н. Бенуа, К.В. Лебедевым, Л.О. Пастернак, И.Е. Репиным, Н.С. Самокишем и А.С. Степановым. Печатано с разрешения Министра Императорского Двора, Спб., Экспедиция заготовления государственных бумаг, 1911. XX, 226, 288, [1] стр. С 125 иллюстрациями в тексте и 22 вне текста, из них 15 листов в цвете.
Великолепный красный ц/к переплет из дорогой кожи с тиснением золотом и черной краской на крышках и корешке по особым рисункам. Тройной золотой обрез. Оригинальные форзацы с рисунком на охотничью тему. Тираж 400 экземпляров. Формат: 37,5х29,5 см.
   В 1911 году был издан IV (последний) том под названием «Императорская охота на Руси. Конец XVIII и XIX век». Переплет был оформлен по рисункам Н.С. Самокиша. На его верхней крышке вытиснен герб императора Николая I (двуглавый орел в окружении лавровой ветви), на задней — воинская арматура. Общее оформление IV тома (почти все заставки и виньетки) тоже выполнил Самокиш. Подавляющее большинство красочных картин подготовили художники-«старожилы» «Царской охоты»: К.В. Лебедев, И.Е. Репин, А.Н. Бенуа, Л.О. Пастернак, А.С. Степанов. Художникам, призванным изображать охоту, с императором Павлом I явно не повезло: он не испытывал к ней ни малейшего пристрастия. Чтобы быть совсем точным, царь каким-то образом умудрился убить орла и этим «подвигом» заслужил памятный мраморный обелиск в Дворцовом саду г. Гатчины, сооруженный на том месте, на которое якобы упала несчастная птица.
Державный эксцентрик многое изменил из того, что сделала его покойная матушка Екатерина Великая. К сожалению, эти изменения коснулись и устройства придворной охоты. Для начала незаконченное здание Обер-егермейстерского корпуса на окраине Петербурга, начатое при Екатерине II, было передано Измайловскому полку. Псовая и другие охоты остались в неудобных, обветшавших строениях у Обухова моста. Одновременно он распорядился «птичью (соколиную) охоту со служителями не выписывать из Москвы в Петербург, впредь до особого повеления от Его Величества, а казенную псовую охоту со служителями в отъезжие поля ни с кем не отпускать».
С кадровыми изменениями, правда, по крайней мере в высшем эшелоне «охотничий реформатор» не торопился. Обер-егермейстер Екатерины II — князь Петр Алексеевич Голицын оставался на своем посту до 16 февраля 1800 года. Его сменил генерал от инфантерии Василий Иванович Левашев. Не чувствуя к охоте никакой склонности, Павел I интересовался лишь одним заведением — Гатчинским зверинцем. Его не смущало, что сие учреждение было устроено еще графом Г.Г. Орловым, выкуплено у братьев Орловых Екатериной II и подарено наследнику. Павел Петрович эпизодически посещал романтического вида зверинец  до и после вступления на престол.
   В 1780 году политика Екатерины определилась окончательно. Русское правительство порвало связь с любезной молодому Павлу Пруссией и сблизилось с Австрией. В связи с новой политической программой у Екатерины явился план отправить великокняжескую чету в Австрию, Италию и Францию под именем графов Северных. В октябре 1782 году великий князь принял участие в одной из великолепнейших охот в Берензэ, близ Штутгарта, устроенной высоким путешественникам Вюртембергским двором. Почетная роль изобразить для IV тома единственную в жизни Павла Петровича охоту досталась Л.Пастернаку. В гравированной картине, запечатлевшей один из моментов этой так называемый охоты, показано движение еще «невооруженных» гостей и свиты к стрельбищу, откуда видна потенциальная дичь — олени, кабаны и пр. Участие в таком театрализованном мероприятии не возбудило у наследника интереса к охоте. Может быть, встреча с Фридрихом II оказала бы на него необходимое воздействие, но свидание с ним было строжайше запрещено непреклонной Екатериной. Так и не стал охотником «русский Гамлет», а вернувшись домой, занялся формированием своей маленькой армии на прусский манер и вахт-парадами.
  «Император Александр Павлович унаследовал от своего отца нерасположение к охоте. В России он не охотился ни разу. И лишь во время поездок за границу принимал участие совершенно официально в охотах, устраивавшихся иностранными монархами, вместе с другими увеселениями, в честь его посещения». К подобному развлечению Александр I вернулся лишь в 1815 году во время знаменитого Венского конгресса: князь Меттерних устроил охоту для русского царя, прусского короля и германских принцев.
    В отличие от времен Павла I жизнь придворной охоты в царствование Александра I все-таки теплилась. Вдовствующая императрица Мария Федоровна интересовалась соколиной охотой и несколько раз вызывала из Москвы в Петербург сокольников с ловчими птицами, охотилась на зайцев вместе с великой княжной Анной Павловной. В 1809 году 58 служителей придворной охоты были отправлены на осоку для принятия медведей в окрестностях Гатчины. Егермейстерское ведомство сохраняло шалаши для стрельбы тетеревов в лесу у деревни Шушары. Александр I порой устраивал охоту для великого князя Николая Павловича, который увлекся ею еще в молодости, а по вступлении на престол ежегодно посвящал несколько осенних дней любимому развлечению. Сам же император, живя в Царском Селе, частенько захаживал на птичий двор. Утром иногда выходил к плотине большого озера, где плавало до сотни гусей, лебедей и уток. Из приготовленной птичниками корзины государь раздавал корм радостно и шумно его приветствовавшим птицам.  Александр Благословенный так и не использовал по серьезному свой дар отличного ружейного стрелка. Лишь в 1822 году во время поездки на Веронский конгресс государь волею случая оказался в Инсбруке среди лучших стрелков Тироля, принял участие в состязании и получил заслуженный приз.
«Император — Рыцарь! Эти слова лучше всего определяют главные черты личности Николая I», — начинает Н.И. Кутепов II главу IV тома «Царской охоты». С таким утверждением можно было бы еще и поспорить. Зато его автор прав в том, что «Николай I не был страстным охотником, но далеко не был чужд развлечениям охоты». Николай Павлович не любил охотиться на вольного зверя (волков, медведей, лосей), что сопряжено с опасностью и требовало дальних поездок. Однако обожал охоту на оленей и мелкую дичь типа зайцев, фазанов, куропаток и уток. У него были все данные, чтобы стать неплохим охотником. «Павел I назначил пятимесячного младенца Николая шефом лейб-гвардии Конного полка в чине генерал-лейтенанта. Мальчик, прежде чем научиться ходить, бил в барабан и махал игрушечной сабелькой. А когда подрос, вскакивал с постели по ночам, чтобы постоять с ружьем». Николай не был изнежен. Жизнь его сопровождалась умеренностью. Взрослым в кабинете Зимнего дворца он спал на узкой походной кровати с кожаным матрацем, набитым сеном. Рядом с трюмо на особой подставке — ружья, пистолеты, сабли, шпаги и корнет-а-пистон. На коне был бесстрашен и ловок. Беззаботное течение жизни при Павловском дворце нарушил лишь один прискорбный случай. 7 июня 1817 года принца Вильгельма, брата невесты Николая Шарлотты, при осмотре лошадей в конюшне укусила собака. Николай собаку убил. Вскоре Шарлотта стала женой царевича, и они вместе устраивали променады. В период 1831-1851 годов государь охотился почти каждую осень, как с Великими Князьями, так и с иностранными высокими гостями. Во вторую половину царствования Николая I в охоте обыкновенно принимал участие наследник цесаревич Александр Николаевич.
  О царской охоте при Александре II писать несложно, так как это был поистине выдающийся охотник. Трудность заключается лишь в том, что вряд ли расскажешь о нем что-нибудь новое. Во избежание повторения сказанного ограничусь напоминанием о Его раннем увлечении охотой. В 10 лет мальчику разрешили прогулки с ружьем под присмотром наставника, а через год он к неописуемой радости добыл свой первый трофей — обычную ворону. В 13 лет он уже отлично стрелял. И ни наставники, ни батюшка Николай Павлович не могли удержать цесаревича за письменным столом. Схватив ружье, он тотчас забывал о науках и убегал в лес. Лишь охоту на медведя Николай I долго запрещал наследнику, опасаясь за его жизнь. Но юноша мужал, и начиная с зимнего сезона 1844-1845 годов Александр в течение более тридцати лет будет практиковать медвежью охоту. Соколиная потеха со смертью царя Алексея Михайловича потеряла свое значение и не смогла возродиться в том блеске, каким она отличалась в дни самого «достоверного» охотника. Перевелись и помытчики, и соколятники. Кое-что сохранялось еще только в Оренбургском крае. В сентябре 1856 года Оренбургский генерал-губернатор граф Перовский прислал в Москву башкир с ловчими птицами как раз к коронации Александра II. Демонстрация почти забытой охоты перед государем прошла успешно.
  Как по содержанию, так и по художественным достоинствам IV том получился несколько слабее первых трех. Возможно, сказалось отсутствие Н.И. Кутепова. Как бы то ни было, труднейшая работа по изданию книги была наконец закончена. Уже тогда было очевидно, что «Царская охота» является выдающимся произведением русской охотничьей литературы. И сто пять лет спустя этот энциклопедический труд остается предметом национальной гордости нашего народа. Хочется, чтобы он стал доступным для широкого круга читателей, увлеченных охотой.

Автор статьи В.В. Панкратов.

e-mail: info@dpholding.ru      : (967) 105-68-67